Мальчик, который плавал с пираньями - Дэвид Алмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И немедленно включалась магнитофонная запись:
ДОБРОЕ УТРО!!! ВАС ЖДУТ ВЕЛИКИЕ ДЕЛА!!!
И, заглушая все звуки, гремел голос Эрни:
– ПОДЪЁМ! ЛЕЖЕБОКИ!!! УЖЕ ШЕСТЬ УТРА! ЗА РАБОТУ! СКОРЕЙ ЗА РАБОТУ!
Стонала Анни, кряхтел Стен, но Эрни неизменно отвечал:
– ДЛЯ КОГО Я, ПО-ВАШЕМУ, СТАРАЮСЬ? ДЛЯ ВАС! ДЛЯ НАШЕЙ СЕМЬИ! ШЕВЕЛИТЕСЬ! ШЕСТЬ УТРА – САМОЕ ВРЕМЯ ПОРАБОТАТЬ!
Но однажды утром Анни сказала:
– Уймись, Эрни.
– Что значит «Уймись, Эрни»?
– Значит, притормози.
Но Эрни Эрунда было не так-то просто остановить. Он уже надел перчатки для разделки рыбы. Уже схватил ножницы, чтобы чекрыжить хвосты и плавники, уже бренчал ключами – чтобы заводить моторы, а в голове у него плавала-плясала-трепыхалась рыба-рыба-рыба…
– Эрни! – возопила Анни. – Ну помилуй! Хоть сегодня!
– А что сегодня? Выдающийся день?
– Значит, не помнишь? – с укором сказала Анни.
– Да что мне помнить-то?
Она вынула из-под подушки конверт и помахала им перед носом мужа.
– Как ты мог забыть? Сегодня – день рождения Стена.
– Разве? – вяло отозвался Эрни. – Ну да, конечно. Сегодня день рождения Стена. И что из этого следует?
Он пожал плечами.
– Давай его сегодня пожалеем? – предложила Анни. – И всё что положено, деньрожденное, надо устроить.
– Деньрожденное? – Эрни нахмурился. – Что, например?
– Ну, подарки, торт со свечками, улыбки… Споём «С днём рожденья тее-бяяя»… День без ерундовых сардин!
– Ерундовые? Да как у тебя язык повернулся? Сардины Э-рун-да! Не Е-рун-да! И они – не ерунда, а основа нашей жизни! Заруби это себе на носу!
– А ты заруби себе на носу, что племянник важнее сардин. Не освободишь его сегодня от работы – твоя жена объявит забастовку!
Эрни вздрогнул.
– Всё. Молчи, – велела Анни и, встав с постели, на цыпочках подошла к шкафу Стена. – Доброе утро, сынок, – прошептала она.
Стен судорожно схватил свою рабочую одежду.
– Простите! Я проспал, да? Опоздал? Пора начинать?
Анни обняла его крепко-крепко и сказала:
– С днём рождения, Стен!
Мальчик опешил.
– День рождения? У меня? Сегодня?
– Конечно! – ответила Анни. – Забыл?
Стен наморщил лоб.
– Я вчера думал, что вроде бы… Но никто ничего не сказал… Ну я и решил, что перепутал. Или вы забыли.
– Деточка! – сказала Анни. – Как же мы забудем? Мы всегда, всегда помним, верно, Эрни?
Эрни кхекнул. Щёлкнул ножницами.
– Ещё бы! – Он наклонился, чтобы Стен из шкафа увидел его улыбку. – С днём рождения, парень! Будь счастлив! Живи долго! Трам-трам-пам! Анни, вручай открытку!
Анни отдала Стену конверт. Он вынул открытку с красивым парусником на обложке. Внутри – поздравление.
– Спасибо огромное! – воскликнул Стен. – Открытка – лучше не бывает!
– Это точно! – сказал Эрни. – Ну и баста. Рыба ждёт!
И решительно направился к вёдрам с рыбой и к своим замечательным станкам. Анни вздохнула.
– Ладно, Стен, его ждёт рыба, а нас с тобой – денрожденный завтрак.
Тётя достала из сумки банки с колой, несколько плиток шоколада и большой пакет конфет. И они со Стеном принялись уплетать эти вкусности за обе щеки, хотя Эрни то и дело вопил:
– ЭЙ, ГДЕ ВЫ? ЛЕНТЯИ! КОПУШИ! НЕ ОТЛЫНИВАТЬ! ЗА РАБОТУ!
Но Анни сказала:
– Не обращай внимания, Стен.
А когда от колы не осталось ни капли, а от шоколада и конфет ни крошки, она сказала:
– Вот и славно, Стен. Но это не всё. Тебя сегодня ждёт сюрприз.
Глава третья
Эрни знай себе нажимал кнопки, щёлкал выключателями, тянул рычаги, крутил рукоятки. Дёргался, дрыгался, кружил и пританцовывал. Кричал свои рыбно-консервные кричалки и распевал свои рыбно-консервные песни:
Рыбка-рыбёшка, рыбонька-рыбища!РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБОНЬКА-РЫБИЩА!Вёдра, канистры, цистерны и бочки,Хвосты отрубаем и головы – прочь-ка!Кипят и шипят пусть в томате и масле,Потом закатаем в жестянку – на счастье!Рыбка-рыбёшка, рыбища-рыбонька!РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!Угри и селёдка, сардины, макрели,Прекрасную сайру поймать мы успели,Треска есть и пикша, плотва и кальмар,Клешнями поводит огромный омар.Но самое лучшее – это рыбёшки!Сметут их с прилавков! Съедят их до крошки!РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!Вёдра, канистры, цистерны и бочки…
Анни вздохнула. Что приключилось с тем милым, добродушным человеком, за которого она когда-то вышла замуж? Куда он делся? Когда его подменили? Она постучала Эрни по плечу. Нет ответа. Ударила по спине. Нет ответа. Она принялась колотить его куда попало и кричать в самое его ухо:
– Эрни! ЭРНЕСТ ЭРУНД!
Наконец он обернулся.
– Явилась, часу не прошло! – сказал он. – СТЕН! А ты-то где?
Анни протянула руку и выключила ближний к ней станок. Эрни ахнул. Что делает эта женщина? Он хотел было врубить станок обратно, но тут Анни произнесла:
– Не трогай Стена. У него выходной.
– Выходной? Кто это постановил?
– Я постановила. Это наше новое правило. Смотри, я уже записала.
Она вручила ему листок бумаги.
Прочитав, Эрни почесал в затылке. Анни не отступалась.
– У вас ведь на верфи были правила? Распорядок работы? – спросила она.
– Да, но…
– Никаких «но», – отрезала Анни. – Стен получает выходной и премию в десять фунтов. – Она вручила мужу ещё один листок.
– Ты все эти правила сама выдумала! Только что! – воскликнул Эрни.
Анни пожала плечами.
– Конечно, выдумала. Ты разве против? – Она смотрела мужу прямо в глаза.
Но он взгляда не отвёл. И заявил:
– Да! Я против!
Она тут же вручила ему третий листок.
– Ну что? Опомнился? – поинтересовалась Анни.
Ворча себе под нос, Эрни полез в карман. И вытащил оттуда десятифунтовую банкноту.
– Сам отдай это Стену и пожелай ему хорошо провести время, – велела Анни и погрозила пальцем: мол, не вздумай спорить. – Стен! – позвала она. – Иди сюда, сынок. Дядя Эрни хочет тебе что-то сказать.
Стен вылез из шкафа.
– У тебя сегодня выходной, – объявила Анни. – Я верно говорю, любимый?
– Да! – проворчал Эрни.
– И дядя Эрни для тебя кое-что припас. Верно, любимый?
– Угу, – подтвердил Эрни и протянул племяннику десять фунтов. – С днём рождения, сынок. Пройди… проведи… повремени… – Он почесал в затылке. Что же за слова такие он должен произнести?
– Хорошо проведи время! – подсказала Анни.
– Вот именно, – сказал Эрни. – Хорошо проведи время, парень.
– А где мне его провести? – спросил Стен.
Анни распахнула входную дверь.
– Там, – воскликнула она. – Ты слишком долго сидел взаперти, сынок. А сейчас перед тобой весь мир! Там-то и надо хорошо провести время!
Анни и Стен смотрели и не верили своим глазам. В городе раскинулась ярмарка! Прямо на том месте, где раньше была верфь Симпсона. Медленно, поблёскивая на солнце, крутилось колесо обозрения. Острая башня аттракциона «Винтовая лестница» почти прошивала небо. Глухо потрескивали, сталкиваясь толстыми резиновыми бамперами, машинки, завывала музыка, грохотали вагонетки на американских горках. В воздухе разливался запах машинного масла, сахарной ваты и хот-догов.
– Ярмарка! – хором выдохнули Анни и Стен. – Ничего себе!
Стен схватил свои десять фунтов, поцеловал тётю, улыбнулся дяде и был таков – нырнул в солнце, в выходной, в свободу.
Анни взяла хозяйственную сумку.
– Правило 1в, – сказала она, выходя за порог. – Тётям положено свободное время, чтобы купить деньрожденный торт!
Эрни смотрел им вслед.
– Мир спятил, – сказал он себе, захлопнул дверь и снова принялся за работу.
Глава четвертая
Переулки и улочки уступами спускались к реке: мимо «Таверны корабелов», мимо приюта Армии спасения, мимо магазинчика Комитета помощи голодающим, где топтались бедняки со всех концов городка. Мальчик шёл быстро, и наконец – вот она, ярмарка, сразу за пустырём. Стен припустил бегом и влетел на ярмарку. Карусели уже вертелись, но в этот ранний час людей тут почти не было. Лишь горстка не дошедших до школы прогульщиков бродила меж шатров, несколько женщин катили допотопные коляски с младенцами, шаркали угрюмые старики, ну и сами балаганщики стояли возле шатров, посверкивая золотыми зубами, потряхивая копнами волос, поблёскивая серебряными гвоздями-булавками, проткнутыми сквозь щёку, побрякивая мелочью в набрюшных сумках. Они опирались на свои качели и прилавки, потягивали чай из кружек и курили странно пахнущие сигареты. Едва Стен приблизился – робко, бочком, – балаганщики уставились на него с нескрываемым интересом. И принялись что-то лопотать на непонятном наречии. А ещё они кашляли, переругивались, то и дело сплёвывали и громко хохотали.
